Нефть Brent
$73.30
+3.08%
10
В свежем номере «Новгородских Ведомостей» вышел материал Алины Бериашвили «Танец «с переломом» души», в котором новгородский психолог Альфия Панова рассказывает, почему слово «молодец» не такое уж полезное, чего хотят от психолога мужчины и какие проблемы подстерегают тех, кто уже может не думать о хлебе насущном.
— Альфия, есть такое мнение, что россияне более настороженно относятся к психотерапии, чем, например, европейцы, проще говоря, стесняются обращаться за помощью, вы с этим согласны?
— На данный момент — не согласна, люди во всём мире стесняются открывать свою душу незнакомому человеку, везде в ответ на предложение сходить к психологу можно услышать что-то вроде «я не псих». Это не исключительно российская проблема. При этом и в России, и в Европе есть достаточное количество людей, которые понимают, что невозможно самостоятельно справиться с серьёзными психологическими проблемами, так же как невозможно самому себе вылечить зуб. В 1990-е годы, конечно, была совсем другая ситуация, было меньше людей, готовых обратиться за психологической помощью или просто с просьбой помочь разобраться в себе. А на данный момент в столице, в среде людей, занимающихся интеллектуальным трудом, людей, удовлетворивших свои первичные потребности, считается даже не совсем нормальным не иметь собственного психолога.
— Это в столице, а у нас в Новгороде?
— У нас таких людей тоже много. Заметно много. Обращаются к психологам в основном люди зрелые, после 25 лет, но в последнее время наметился новый тренд, когда подростки сами говорят родителям, что им хочется пойти к психологу, и родители приводят их ко мне.
— С какими проблемами к вам чаще всего обращаются?
— Можно выделить три области обращений. Во-первых, это взаимоотношения внутри семьи: между родителями и детьми и взаимоотношения между супругами. Во-вторых, это решение личностных проблем, когда человек хочет разобраться в себе. И в-третьих, когда человек чувствует, что ему не хватает коммуникационных навыков в его профессии.
— Расскажите о своей профессиональной удаче.
— Это была работа с ребенком. Примерно с 5 лет его родители стали замечать, что он развивается не так, как другие дети. То есть дома, в общении с ними это был абсолютно нормальный ребёнок, а в обществе он замыкался, стеснялся, не отвечал на вопросы, и становилось ясно, что если не поправить ситуацию, то у ребёнка будут большие проблемы в школе. Его привели ко мне. Уже первые встречи показали, что есть отдельные признаки аутистических нарушений. Но в целом это был не аутизм. У меня не было внутренней уверенности, что моя работа будет эффективной, я честно предупредила об этом родителей, но они решили попробовать. На первых встречах ребёнок не хотел со мной разговаривать, он прятался от меня, и я решила попробовать применить методики Вирджинии Экслайф «Недирективная игровая терапия».
Полностью интервью с психологом можно прочесть здесь.
