Нефть Brent
$75.17
+1.25%
32
Подвигу Героев Советского Союза Ивана Герасименко, Александра Красилова, Леонтия Черемнова и кавалера ордена Красного Знамени Степана Дубины посвящается
От редакции: «53 новости» представляют читателям уникальный материал, который ранее не публиковался в СМИ. Исследование провели официальный представитель по работе со СМИ Новгородской поисковой экспедиции «Долина» памяти Н.И. Орлова Игорь Свинцов и новгородский историк Великой Отечественной войны Одиссей Мамонов.
В материале неизвестные для массового читателя факты. Так тела героев, совершивших подвиг, о котором рассказывается в статье, не найдены до сих пор. Есть только место памяти, где своими телами наши воины закрыли амбазуру, из которой велся убийственный огонь по нашим бойцам. Важно и то, что это был первый в истории Великой Отеченной войны коллективный подвиг самопожертвования. Предлагаем вам стать свидетелями происходившего в 1942-м в окрестностях Новгорода.
В современной историографии времен Великой Отечественной войны Новгород занимает достаточно скромное место: здесь не было великих битв, поворотных для войны событий, да и сам город, обороняемый в августе 1941-го года остатками нескольких частей, не вошел в историю великих оборон, как например, Ленинград, Одесса, Севастополь или Сталинград. Но на самом деле, военная история новгородской земли середины 20-го века уникальна. Здесь происходили события, которые повлияли на весь ход войны, здесь рождались подвиги, примеров которых раньше мир не знал, а некоторые из них навсегда остались в истории Великой Отечественной.
Мужество и самопожертвование солдат Волховского фронта не дадут немцам окончательно затянуть петлю блокады вокруг Ленинграда зимой-весной 1942-го, не позволят одному из лучших генералов вермахта, Манштейну, осенью 1942-го повторить свой севастопольский успех. Воины Северо-Западного фронта в июле 1941-го года под Сольцами нанесут по агрессору первый успешный в войне контрудар, а осенью 1941-го, фактически, спасут Москву, остановив немцев в районе Демянска. Здесь в сентябре 1943 года из остатков 151-й отдельной стрелковой бригады, 127-й курсантской и 144-й лыжной бригад будет сформировано одно из самых известных соединений Советской армии – 150-я стрелковая дивизия (3-го формирования). В 1945-ом штурмовой флаг 150-й Идрицкой ордена Кутузова стрелковой дивизии взовьется в Берлине над поверженным рейхстагом и станет Знаменем Победы. В разные годы войны в боях только за Новгород звание Героя Советского Союза будет присвоено 16-ти бойцам и командирам нашей армии.
Мало кто знает, что знаменитая 316-я стрелковая дивизия под командованием генерал-майора И. В. Панфилова, начала свой боевой пусть с августа 1941 года, находясь во втором эшелоне 52-й отдельной резервной армии под Крестцами (Новгородская область). Именно здесь впервые прославились будущие герои боя у разъезда Дубосеково под Москвой: командир и политрук 4-й роты 2-го батальона 1075-го стрелкового полка П.М. Гундилович и В.Г.Клочков.
Отличилась вся 4-я рота, которая наряду с разведчиками дивизии участвовала в боевых операциях. Подразделение с неутомимыми командирами ходило за линию фронта через Полавские и Демянские болота, вело разведку, вступало в бой с отдельными гарнизонами и авангардами немцев. Некоторые рейды проводились совместно с местными партизанскими отрядами 1-й Особой Ленинградской партизанской бригады. Опыт таких «охотников» потом даже разбирался комдивом Панфиловым на специальном совещании. За отличие в бою 4 октября 1941 года в районе д. Русская Болотница (Демянский район) Гундилович и Клочков позже были награждены орденами Красной Звезды и Красного Знамени.
Да, в августе 1941 года Новгород пал в результате успешного штурма немецких частей, его активная оборона нашими войсками продолжилась всего неделю. Но захватив, а фактически, уничтожив весь небольшой город, фашисты дальше западного берега реки Малый Волховец не прошли. И эта линия фронта останется неизменной почти 900 дней. Здесь в конце лета и осенью 41-го, оставшиеся в живых бойцы 28-й и 3-й танковых, 185-й стрелковой дивизий РККА упрутся так, что немцы сами перейдут к обороне.
24 августа 1941 года в бою за Кирилловский монастырь у села Спас-Нередица политрук роты 28-й танковой дивизии Александр Панкратов своим телом закроет вражескую пулемётную точку, дав возможность своим атакующим бойцам ворваться в расположение опорного пункта противника. Этот подвиг станет первым в истории войны актом подобного самопожертвования. А через месяц, 25 сентября 1941 года, на Северо-Западном фронте рядовой 312-го Новгородского полка 26-й Сталинской Златоустовской Краснознаменной стрелковой дивизии Николай Сосновский у с. Каменная Гора, что расположено на границе Валдайского и Демянского районов, повторит подвиг Панкратова.
Еще через три месяца, 29 января 1942 года, в устье Малого Волховца в нескольких сот метрах южнее Кирилловского монастыря при уничтожении опорного пункта противника в районе опор (так называемых «быков») недостроенного в 1917 году железнодорожного моста дороги Петербург - Орел подвиг самопожертвования совершат бойцы бывшей 3-й танковой дивизии, переформированной к концу декабря 1941 года в 225-ю стрелковую. Сержант Иван Герасименко, красноармейцы Александр Красилов и Леонтий Черемнов закроют собой амбразуры вражеских дзотов. Этот подвиг станет первым коллективным в истории войны.
Подвиг Герасименко, Красилова и Черемнова широко известен не только в Великом Новгороде. После войны на Ярославом дворище в честь погибших воинов был открыт монумент, который до сих пор вносит некоторую путаницу в обстоятельства места подвига и места захоронения героев. На территории заборной станции «Новгородского водоканала», у реального места боя, установлен памятный знак и посажены три березы. Память о героях чтут и в Новокузнецке Кемеровской (ранее – Новосибирской) области, откуда все трое уходили на фронт. Помнят их на малой Родине: Герасименко в Днепропетровской области, Красилова и Черемнова в Алтайском крае.
Благодаря тому, что в последние годы министерство обороны РФ сделало общедоступной базу оперативных документов, наградных материалов и информацию о защитниках Отечества, погибших и пропавших без вести в период Великой Отечественной войны, удалось восстановить имена всех участников этого ночного скоротечного боя, узнать его предпосылки и подробности, проследить дальнейшую судьбу большей части бойцов и командиров, принимавших в нем участие.
Чтобы понять, что это был за бой, для чего он проводился и почему вошел в историю Великой Отечественной войны, необходимо пояснить общую ситуацию на этом участке фронта.
В январе 1942-го года 225-я стрелковая дивизия обороняла северо-восточный участок берега озера Ильмень от деревни Войцы, далее на север по восточному берегу реки Малый Волховец до Ново-Николаевской колонии. Всего по фронту около 35 км. По состоянию на 20 января дивизия имела 5945 человек личного состава. Однако, вооружена была всего 3749 винтовками разных видов, имела 161 пулемет, в том числе ППД (пистолет-пулемет Дегтярева), 21 орудие разного калибра и всего 8 минометов. Несмотря на слабость вооружения, дивизия считалась боевой и удерживала этот рубеж обороны с августа 1941 года, отбивая неоднократные попытки противника переправиться через Волхов, особенно в районе Свято-Юрьева монастыря в направлении д. Городище.
С октября 1941 года нашему соединению на этом участке Новгородской армейской группы противостояли части 250-й испанской пехотной дивизии Вермахта. Обе стороны активных наступательных действий друг против друга не предпринимали, в основном ограничиваясь наблюдением и обстрелами. Несколько локальных наступательных операций по захвату конкретных боевых объектов пытались провести советские подразделения силами усиленная рота - батальон, но в основном неуспешно и общей конфигурации позиций они не изменили.
Основным объектом атак стал Кирилловский монастырь, расположенный на острове Нелезень между р. Малый Волховец и ее рукавом - Левошня. Сначала немцы, а потом испанцы превратили его развалины в сильный опорный пункт с круговой обороной: инженерные заграждения в три ряда столбов, несколько долговременных огневых точек со станковыми пулеметами, минометная батарея с наблюдательным пунктом и рота пехоты обороняли этот небольшой по площади участок.
Достаточно массовый характер с советской стороны имели разведывательные и истребительные рейды сводных отрядов от 20 до 200 бойцов. В сентябре 1941 года решением командования Новгородской армейской группы было предписано в каждом соединении (дивизии) создать истребительный отряд составом до 100 человек для организации активной обороны, с проведением неожиданных локальных атак, засад, рейдов, разведок и диверсий. В тогда еще 3-й танковой дивизии «энтузиастов боевого ремесла» нашлось немало – в каждом из трех полков были созданы усиленные разведподразделения «охотников», а из добровольцев дивизии - специальный истребительный отряд, состоящий из четырех самостоятельных групп. И это не считая снайперов и групп «охотников» отдельных подразделений.
Такая тактика ведения боевых действий наших войск была не нова. И появилась она благодаря их же слабости. Еще 11 июля 1941 года в своей директиве Ставка Верховного Командования, неудовлетворенная работой командования и штабов Северо-Западного фронта по пресечению бездеятельности, трусости и паникерства командиров приказывала «немедленно перейти к активным действиям, в первую очередь к ночным истребительным действиям мелкими отрядами…, на месте организовать активные действия по истреблению немцев, гнать и уничтожать их главным образом ночами…». Надо сказать, что подобный метод ведения боевых действий потом стал очень популярен в войсках всего Северо-Западного фронта и Новгородской оперативной армейской группы в частности.
В наградных листах можно найти описания будней бойцов такого «спецназа». В представлении к ордену «Красной звезды» политрука батареи минометного дивизиона Вениамина Фролова читаем: «Является хорошим снайпером, часто, выдвигаясь на передний край, «охотиться» за немцами – его боевой счет 12 убитых солдат и офицеров. Своей повседневной кропотливой работой вырастил и воспитал четырех снайперов… Руководимая тов. Фроловым поисковая группа разведчиков шесть раз ходила в расположение обороны противника».
В представлении к награждению медалью «За отвагу» командира отделения 2-го батальона 299-го стрелкового полка 225-й стрелковой дивизии младшего сержанта Евгения Филимонова сказано: «Возглавляя разведгруппу, неоднократно забирался в тыл противника, нарушал связь, подымал панику… Правильно расставив силы, тов. Филимонов достиг населенного пункта Береговые Морены, находящегося на территории противника, незаметно пробрался к огневой точке и, забросав ее гранатами, открыл пулеметный огонь, чем заставил противника обнаружить систему организации огня».
А вот еще интересные подробности из жизни «охотников» 299-го стрелкового полка. В архиве есть несколько наградных листов на стрелка-разведчика Иннокентия Осташинского. 25-летний парень попал на фронт под Новгород прямо из Буреинского железнодорожного исправительно-трудового лагеря (ГУЛАГ НВКД), чье управление располагалось на станции Известковая Дальневосточной железной дороги. За несколько месяцев боев Иннокентий Осташинский был награжден медалью «За боевые заслуги» и орденом «Красная звезда». 87 (!) раз он ходил в разведку, из них 4 раза в глубокий тыл противника.
Вот описание одного из его боевых эпизодов: «Разведгруппа совершила дерзкий налет на посадочную площадку самолетов противника в районе Береговых Морен и Ондвор. Тов. Осташинский одним из первых, увлекая за собой всю группу, бросился уничтожать караульную охрану противника, убив этой схватке четырех фашистов. Уничтожив двуместный истребитель, сняв с него вооружение и авиаприборы, группа с ценными сведениями возвратилась без потерь» (Скорее всего, речь идет о тяжелом истребителе Messerschmitt Bf.110., - прим. автора).
Немаловажные для нас сведения мы находим в наградном листе на одного из участников того ночного боя 29 января 1942 года, в котором погибли смертью героев Герасименко, Черемнов и Красилов.
«Командир разведки 2-го батальона (к-р б-на капитан Герасев) 299-го стрелкового полка младший сержант Павел Арсенин 24 декабря 1941 года участвовал в составе батальона в попытке обходного маневра с задачей выйти в район шоссе Новгород-Батецкая, уничтожить штаб противника и взорвать железнодорожные и шоссейные мосты. На пути следования завязался бой с подразделением 250-й испанской дивизии.
Часть группы батальона, в которой находился начальник штаба, была отрезана. Арсенин, видя, что офицера стараются взять в плен, выбрал огневую позицию и стал расстреливать приближающегося противника. Когда на поле боя появился бронеавтомобиль испанцев, разведчик подпустил его на 25 метров и противотанковой гранатой уничтожил машину вместе с экипажем из четырех человек».
(В этом наградном листе 1944 года, на уже комиссованного по ранению Арсенина, допущена ошибка. Капитан Герасев был командиром 1 батальона 299-го полка. Описание подвига велось со слов Арсенина и он, видимо, перепутал номер подразделения. В соответствии со штабными документами полка Герасименко, Черемнов и Красилов воевали во взводе младшего лейтенанта Поленского во 2-й роте старшего лейтенанта Лавреха 1-го стрелкового батальона капитана Герасева).
Изучая боевые документы дивизии периода октябрь-январь, можно заметить, что после того, как на линии соприкосновения под Новгородом немецкие части были заменены на испанские, из оперативных сводок и журналов боевых действий наших частей и соединений, а также армейских и фронтовых газет, стали пропадать слова «немцы» и «гансы», употребляется общее – «противник». Лишь в более поздних документах можно найти упоминание о «голубой» дивизии испанского сброда». Все-таки память о гражданской войне в Испании поначалу накладывала отпечаток на лексику советских штабов.
В оперсводках можно найти множество боевых эпизодов, которые свидетельствуют о том, что спокойным фронт под Новгородом не был: словно мстя за летние неудачи, наши бойцы старались нанести фашистам максимальный урон, ограничиваясь из-за собственных слабых боевых возможностей разведывательными и диверсионными действиями. В полки 3-й танковой дивизии еще с сентября стало подходить пополнение: призывники из сибирских и дальневосточных районов. С одной из таких маршевых рот в 1-й батальон 5-го танкового полка и прибыли призывники из Новокузнецка, а среди них Иван Герасименко, Александр Красилов и Леонтий Черемнов.
Герасименко Иван Саввич родился в 1913 году в селе Новотроицкое Днепропетровской области. До 1936 года работал трактористом в местном колхозе. Его отец - Савва Антонович Герасименко - был там же председателем колхозного правления. Кроме Ивана в семье было ещё шестеро детей - два брата и четыре сестры. Был сельским комсоргом. Окончил курсы каменщиков в г. Харькове. До ухода в Красную Армию в 1936 году стал Ворошиловским стрелком. Службу проходил в Красноярском крае в конвойных войсках НКВД СССР. Получил звание сержанта, стал командиром отделения охраны. После службы по комсомольской путевке приехал в г. Норильск Красноярского края, где работал стрелком ВОХР. С 1940 г. по сентябрь 1941 г. работал каменщиком цеха ремонта металлургических печей Кузнецкого металлургического комбината.
Черемнов Леонтий Арсентьевич родился в 1903 году в селе Старая Тараба Алтайского края в крестьянской семье. Трудился в местном колхозе «Трактор», став его первым механизатором. Женился. После начала строительства Кузнецкстроя в 1929 году семья переехала в Новокузнецк. С ним на новую стройку отправился с семьёй его земляк и друг детства Александр Семенович Красилов (1902 г.р.). Оба работали возчиками в артели «Красный транспортник». Затем Леонтий трудился в военизированной охране Кузнецкого металлургического комбината, позже — на заводе огнеупорного кирпича. В Новокузнецке оба проживали в Куйбышевском районе, на улице Вольный Юпитер. Дочь Александра Красилова Анфиса (Фида) так вспоминала отца: «Отец всё любил песни петь и, глядя с горы на панораму строительства, поблёскивая глазами, восклицал: «Летит жизня, строимся, строимся!».
Когда в сентябре 1941 года друзья были мобилизованы в Красную Армию, в семье Черемновых было трое детей, в семье Красиловых уже пятеро. Леонтий и Александр не расставались и на войне, из них был составлен пулемётный расчёт. За несколько дней до своего бессмертного подвига Красилов писал в письме домой: «Нахожусь вместе с Черемновым, Гаврилиным, Снегиревым и другими вольными юпитеровцами… Обо мне не беспокойтесь. Только чтобы разбить Гитлера впрах, такова наша задача и, уничтожив гитлеровскую сволочь, с победой вернуться домой».
Так о Красилове и Черемнове писала газета 52-й армии «Боевая красноармейкая» 14 февраля 1942 года: «…На этих людей можно было положиться, как на каменную гору. Крепкий телом и душой, спокойный, уравновешенный Красилов, бывало, придет из боя и скажет коротко – выполнили, что требовалось. А Черемнов только одобрительно улыбнется: мол, правильно, выполнили…» В своей книге «Год 1942. Рассказ-хроника» бывший главный редактор газеты «Красная звезда» Давид Ортенберг передает рассказ командира батальона капитана М. Герасева:
«Александр Красилов и Леонтий Черемнов были неразлучными друзьями. Когда они появлялись в землянке, раздавались возгласы: «Близнецы пришли!» Возвратились они однажды под утро. Черемнов докладывает:
- Лежим в дозоре. Ночь светлая. Всё как на ладони. Смотрю, немцы бегут к реке, к проруби – за водичкой, видно. Сейчас, думаю, я вас напою, вы у нас к проруби примёрзнете! Подпустил ближе и ударил. Тут луна зашла, а как выглянула, смотрю - неплохо ударили: кое-кто лежит у проруби, остальные – в снегу. Ну, думаю, у сибиряков терпенья хватит. Не выдержали немцы на холоде, начали ползти, а мы с Александром щёлкаем помаленечку. В общем, каюсь, на совести моей с Александром еще пяток душ...»
Публикует он и рассказ командира о боевой службе Герасименко:
«Недавно Ивану Герасименко я приказал привести «языка» (19 января 1942 года – прим. автора). Возглавляя группу из шести бойцов, он проник в тыл к немцам. Долго ползли они вдоль дороги, нашли удобное место, устроили засаду. Вскоре на дороге показались трое нагруженных саней. Груз охраняли с десяток немцев. Наши бойцы подпустили немцев совсем близко, а потом по команде сержанта открыли огонь. Среди немцев паника, многие бросились бежать. В этой суматохе Герасименко быстро подскочил к саням, возле которых лежал раненый офицер. Он замахнулся гранатой. Но Герасименко выхватил гранату и бросил в кювет. Там она и взорвалась, не причинив нашим бойцам вреда. А пленный офицер был доставлен в штаб. Сержанта мы представили к ордену «Красное Знамя».
Этот боевой эпизод тоже описан в газете «Боевая красноармейская» и по тексту плененный офицер был «противником». Но в поздних записках Ортенберга группа Герасименко воевала с привычными для читателей «немцами».
А был еще кровопролитный и неудачный ночной бой с испанцами за Кирилловский монастырь с 16 на 17 января, в котором участвовала рота старшего 
лейтенанта Лавреха, и в котором принимали участие все герои нашего повествования. Командованием 225-й дивизии была поставлена задача взорвать все инженерные укрепления врага, овладеть Кирилловским монастырем и занять в нем оборону. Для проведения этой операции выделялась 2 рота 1-го батальона 299-го стрелкового полка в составе 125 человек, разведвзвод в составе 20 человек и 20 бойцов саперного взвода.
В 18:30 16 января подразделения заняли исходное положение. В целом бой оказался неудачным. Внезапной атаки не получилось, гарнизон стал яростно обороняться, и наши подразделения вдобавок были обстреляны артиллерийским и минометным огнем со стороны Аркажей и железнодорожной станции Новгорода. Через проволочные заграждения к блиндажам прорвались лишь 6 бойцов во главе с младшим лейтенантом Поленским, но видя, что они одни, отступили. К 0:30 стрелковая рота Лавреха и два приданных взвода вернулись в исходное положение. Бой был закончен.
17 и 19 января отличился и санитар Степан Дубина. Он вынес с поля боя 6 раненных красноармейцев. Через десять дней Степан Максимович Дубина погибнет вместе с Герасименко, Черемновым и Красиловым.
27 января в журнале боевых действий 225-й стрелковой дивизии появится запись: «…Вели наблюдение за противником и готовились к активным боевым действиям». Предстоящая активность действий батальонов 299-го стрелкового полка вполне объяснима. 7 января начал свое наступление, образованный 17 декабря, Волховский фронт. К 25 января его армии уже форсировали Волхов и продвинулись вперед, заняв Мясной Бор и Теремец-Курляндский, активные боевые действия вела 305-я стрелковая дивизия - правый сосед 225-й. Потом эту операцию назовут Любанской, и закончится она гибелью 2-й ударной армии и ряда соединений 52-й и 59-й армий. А в январе 1942 года в планах нашего командования было не только снятие блокады с Ленинграда, но и уничтожение всей северной группировки немецких войск, освобождение Новгорода. Поэтому командир 225-й стрелковой дивизии вынужден был бросать своих людей в атаки на опорные пункты противника, из-за недостатка сил делая это, чтобы снизить потери, затемно и отдельными группами.
Ночной бой 29 января 1942 года в публицистике часто называют разведкой или разведкой боем. В наградных документа, составленных сразу после событий, он именуется блокировкой блиндажей. Фактически же, группа опытных бойцов была направлена на операцию по уничтожению сильного опорного пункта противника.
Бывший политрук 2-й роты Яков Коршунов вспоминает, что в просторной землянке собрались 20 бойцов из взвода младшего лейтенанта Поленского. Командиры отделений Герасименко и Лысенко доложили о готовности: каждым бойцом из первого отделения, помимо стрелкового оружия, было взято по 4 противотанковые и 8 противопехотных гранат. Именно отделению Герасименко предстояла штурмовка, отделение Лысенко прикрывало его.
Надо заметить, что часто возникают разночтения по количественному составу штурмовой группы Поленского: 18, 20 или 22 бойца состояли в ней. В наградном листе на командира четко указано количество группы – 18 человек, в воспоминаниях политрука Коршунова фигурирует цифра 20, эта же цифра упоминается и у Ортенберга. 22 бойца фигурируют в послевоенных рассказах участника боя сержанта Трофима Лысенко. Информация о составе группы в 22 человека есть и в журнале боевых действий 225-й дивизии.
За ночной бой 29 января были награждены 18 военнослужащих:
Младший лейтенант Поленский Николай Александрович, командир стрелкового взвода. Из Горьковской области.
Красноармеец Дубина Степан Максимович, санитар. Из Новосибирской области.
Сержант Лысенко Трофим Александрович, помощник командира взвода. Из Ворошиловоградской (Луганской) области.
Сержант Герасименко Иван Саввович, командир отделения. Из Новосибирской области.
Красноармеец Красилов Александр Семенович, пулеметчик. Из Новосибирской области.
Красноармеец Черемнов Леонид Арсентьевич, пулеметчик. Из Новосибирской области.
Младший сержант Арсенин Павел Сергеевич, разведчик. Из Москвы.
Младший сержант Селезнев Алексей Иванович, командир отделения. Из Южно-Казахстанской (Чимкентской) области.
Красноармеец Лифанов Николай Степанович, стрелок. Из Москвы.
Красноармеец Нешатаев Федор Павлович, стрелок. Из Новосибирской области.
Красноармеец Пономарев Иван Васильевич, санитар. Из Новосибирской области.
Красноармеец Речкунов Михаил Иванович, стрелок. Новосибирской области.
Красноармеец Скрынников Василий Семенович, стрелок. Из Новосибирской области.
Красноармеец Фролов Иван Андреевич, стрелок. Из Новосибирской области.
Красноармеец Швецов Трофим Васильевич, стрелок. Из Новосибирской области.
Красноармеец Березин Михаил Евгеньевич, командир отделения. Из Новосибирской области.
Красноармеец Кольцов Иван Николаевич, разведчик. Из Москвы.
Младший сержант Мусатов Григорий Иванович, стрелок. Из Ленинграда.
По данным ОБД-мемориал, в этом бою погиб и пулеметчик младший сержант Добров Иван Константинович из Московской области. В 1965 году подвигом своих земляков заинтересовался известный в Кузбассе журналист Николай Доможиров. В своих публикациях он ссылается на поразившее его первичное донесение начальника штаба 299-го стрелкового полка 225-й стрелковой дивизии майора Лавщика и его помощника старшего лейтенанта Полякова, составленное в 13.00 29 января - всего через несколько часов после боя: «Надо сказать, испытание смертельной опасностью выдержали не все. Один из членов группы еще до начала боя прострелил себе ступню и тут же был конвоирован в часть. Красноармеец Добров «бросил винтовку и исчез». Это, несомненно, объясняет, почему погибший (сбежавший или застреленный своими при попытке дезертирства?) Иван Добров указан в именных списках потерь, но не представлен к награде, понятно и отсутствие среди награжденных «самострела» вместе с конвойными. Отсюда и путаница в количественном составе группы Поленского.
При описании непосредственно самого боя наиболее достоверными источниками выглядят воспоминания младшего сержанта Трофима Лысенко и политрука Якова Коршунова. Один – непосредственный участник боя, второй был политруком роты, в составе которой воевали все наши герои.
Так описывает начало боя в газете «Путь в победе» 13 июня 1944 года уже капитан Коршунов:
«В четыре часа ночи луна скрылась за горизонтом. Стало темно. Подул сильный ветер, и поднялась метель. Настала пора действовать. Разведчики спустились с земляного вала, бесшумно пошли к реке. Младший лейтенант командует вполголоса: «Сержант Герасименко. Возьмите двух бойцов и ползите вперед!». Как всегда, сержант взял с собой Черемнова и Красилова… Незамеченными проскользнули они между немецкими огневыми точками и проникли вглубь обороны врага. От железнодорожной насыпи, уже с тыла, разведчики пробирались к намеченному объекту. Совсем близко от себя Герасименко заметил часового, охранявшего немецкий гарнизон с тыла, и выстрелом в упор убил его наповал. По сигналу разведчики стремительно бросились вперед».
Новгородский журналист Сергей Колпаков так записал рассказ Трофима Лысенко, который после войны приезжал в город на встречу с родными погибших:
«Первым шел Черемнов, за ним Лысенко, следом Герасименко, Красилов и остальные бойцы. Младший лейтенант Поленский замыкал безмолвное шествие. К переднему краю обороны противника на левом берегу Волхова добрались благополучно. Кроткая передышка. И в это время впереди проплыли два силуэта. Это были часовые противника. Убрать без шума – поступила команда. Выполнять ее двинулись ползком Иван Герасименко, за ним Красилов и Черемнов. Через несколько минут путь был свободен».
Началась штурмовка блиндажей противника: их забрасывали гранатами, выбегающих в траншеи солдат расстреливали в упор. Иван Герасименко вскочил в один из дзотов, ударом ножа убил немецкого пулеметчика и схватил его оружие. Но немец успел ранить сержанта. Выбраться из дзота Ивану помог красноармеец Березин. Санитар Дубина стал перевязывать рану. Справа ожили три пулеметные точки, слева противник контратаковал. Гранаты у штурмовой группы уже закончились. Гибель ждала всех наших бойцов. Трофим Лысенко так описывает подробности подвига:
«К одному из дзотов пополз раненный Герасименко. Поленский попытался его остановить, но Иван не слушал командира. Напряг последние силы и бросился на амбразуру. Пулемет замолк. А чуть выше продолжался смертельный ливень из второго дзота противника. На него бросился Леонтий Черемнов. И этот пулемет замолчал. Но через несколько минут вновь заработал пулемет первого дзота – фашистам как-то удалось оттолкнуть тело Герасименко и вновь открыть огонь. Тогда вперед вырвался Красилов и закрыл собой амбразуру».
Пытаясь вытащить погибших товарищей, погиб в бою санитар Степан Дубина. В группе были раненые, но Поленский смог отступить через Волхов в сторону д. Городище. В этом бою группа младшего лейтенанта Поленского потеряла 4 человека. По информации из наградных листов штурмовиками были уничтожены 6 блиндажей и дзотов, более 50 солдат противника.
Герасименко, Черемнов, Красилов и Дубина остались на поле боя. Их так и не смогли вытащить, похоронить с воинскими почестями на дивизионном кладбище в д. Мшага. Куда их тела потом дели испанские солдаты, не известно.
Интересно, что в журнале боевых действий штаба 52-й армии этот подвиг не отражен. В соответствии с оперсводкой дивизии есть только запись от 29-го января 1942 года: «225 СД, создав 3 развед. группы из 20 чел. каждая, действовала на зап. Берегу р. ВОЛХОВ, где нарушала связь противника, сожгли 2 дома, сарай и уничтожили одну огневую точку. Одна разведгруппа захватила 5 винтовок и один руч. пулемет». Почему такой акт самопожертвования остался не отраженным штабом в оперативных документах? Ответ на этот вопрос нашелся в журнале боевых действий 225-й дивизии в записи от 31 января 1942 года. Оказывается, в ночь на 29 января 1942 года от 299-го СП действовали 4 группы разведчиков с задачей «выявления системы организации огня и захвата пленного».
«Разведгруппа 1 СБ в составе 22 чел. под командованием мл. л-та Поленского при подходе к объекту разведки была обнаружена. Разведгруппа вступила в бой, забросала гранатами три блиндажа и две бойницы, из третьей бойницы при попытке пр-ка поставить пулемет для цели стрельбы был за ствол вытащен и обращен против них. Противник дал сигнал «Зеленая ракета» и по разведке был открыт огонь из пулеметов и минометов из р-на Ковалевские х-ра, юго-западные окр. Новгород и Юрьевский монастырь. В результате 40 мин. боя уничтожено до 40 солдат пр-ка. Смертью храбрых пало 4 чел., которые своими телами закрыли выход и ОТ, ранено 5 кр-цев… Потери вооружения – 1 РП (ручной пулемет Красилов и Черемнова? – прим. автора), 5 винтовок и 2 «Нагана» (револьверы, видимо, принадлежали тоже номерам расчета РП – прим. автора)».
По результатам выхода всех разведгрупп в ночь на 29.01.42 потери были только у Поленского, и в итоге действия этой группы в штабе дивизии посчитали неудачными. Поэтому информация о подвиге не попала в оперсводку. Однако, она прошла по линии политотдела, и там сразу поняли, что значит пример трех героев для наступающих войск армии и фронта.
Об этом подвиге писали все газеты страны. Была выпущена специальная листовка с описанием последнего боя Герасименко, Черемнова и Красилова. Командование представило к наградам всю группу – и живых, и мертвых. На ордена в полку и дивизии не скупились, правку вносило уже фронтовое командование. Первые награждения прошли в марте 1942 года, через два месяца наградили еще группу бойцов из взвода Поленского. Сам командир был представлен в ордену Красного Знамени, а в награду получил орден Ленина, но лишь в июне 1942 года. Тогда же орденом Красного Знамени был награжден (посмертно) Степан Дубина, хотя представлялся к ордену Ленина. Орденом Красной Звезды награжден Трофим Лысенко.
В августе прошло еще несколько награждений. Причем, за немногим исключением, степень наград снизили, основная масса получила медали. В полк приезжала комиссия из отдела кадров фронта, проверяла обстоятельства боя. Наверное, бегство Доброва и самострел еще одного бойца повлияли на окончательное решение командования о награждении. Звание Героев Советского Союза Герасименко, Черемнову и Красилову было присвоено лишь в феврале 1944 года, когда уже вся страна воспевала подвиг Александра Матросова.
По-разному сложились судьбы участников тех далеких событий. Николай Поленский довоевал до комбата и умер от ранения в голову в августе 1943 года. Похоронен в с. Путилово Мгинского района Ленинградской области. Павел Арсенин после ранения в этом бою потерял руку и был комиссован. Вернулся и жил в Москве. В 1944 году за бой 24 декабря 1941 года под Новгородом представлялся к награждению орденом Красной Звезды. Алексей Селезнев прошел всю войну механиком-водителем в танковом разведвзводе, неоднократно награждался орденами. Федор Нешатаев и Иван Пономарев воевали, были в плену, но остались живы. Трофим Швецов умер от ран в сентябре 1942-го. Иван Кольцов вместе с лейтенантскими погонами получил под командование взвод, в 1944-ом погиб. Михаил Березин капитаном, командиром стрелковой роты освобождал Краков и умер от ран в госпитале за 3 месяца до Победы. Михаил Речкунов защищал Сталинград, стал командиром отделения, гвардии сержантом. В августе 1943-го был награжден орденом Отечественной войны 3 степени – забросал гранатами и расстрелял вражеский дзот. Судьбы Лифанова, Скрынникова, Фролова и Муратова пока не известны.
Через два месяца после гибели Александра Красилова у его жены Прасковьи родился шестой ребёнок. Его назвали Александром, в честь отца. Ей удалось вырастить и воспитать всех шестерых детей. В 1972 году по приглашению Новгородского горсовета вдова Леонтия Черемнова Таисия Гермогеновна и дочь Раиса переехали на постоянное место жительства в Великий Новгород.
На открытии «Венка славы» в Новокузнецке Вечный огонь зажёг сын Леонтия Черемнова — Владимир. В конце 70-х годов в Новгород на встречу с сестрой Герасименко, дочерьми и сыном Красилова и дочкой Черемнова приезжал Трофим Лысенко. Он водил их на место гибели их родных. Раиса Леонтьевна Черемнова тогда сказала: «Мы услышали от Вас, боевого товарища наших отцов, волнующий до слез рассказ, Вы показали нам дорогое для нас место, которое мы ищем уже более 30 лет».
Останки четырех героев продолжают лежать в неизвестности и не погребенными с почестями. У памятной таблички на берегу Волхова шумят три березы.
