Нефть Brent
$73.58
+1.29%
13
Конечно, в реальной жизни такого не будет – если брат руководитель, то договариваться с ним вы будете без подарка. И вообще – жизнь зачастую преподносит не подарки, а сюрпризы. Причем, неприятные. Чтобы этих сюрпризов было меньше, а читатели нашего издания были грамотнее, «53 новости» пригласили на беседу в прокуратуру Новгородской области.
В уютном кабинете начальника отдела по надзору за исполнением законодательства о противодействии коррупции Валериана Меринова всё настраивает собеседника на серьезный разговор. И начать его мы решили с оценки ситуации в регионе – насколько остра сегодня проблема коррупции в Новгородской области.
– Валериан Владимирович, вы занимаетесь коррупционными делами в Новгородской области, а наш регион в недавнем прошлом федеральные СМИ преподнесли чуть ли не как эталон коррупционности. Речь идет о «дорожном деле». Есть ли сейчас предпосылки для возникновения аналогичного дела? Или всё сейчас в принципе устаканилось, коррупцию повывели?
– Во-первых, я хотел бы сразу вас поправить: никогда Новгородская область не была эталоном коррупционных проявлений. Я надеюсь, вы не будете сейчас со мной спорить, когда я упомяну такие города, как Санкт-Петербург, Москва, Казань, Екатеринбург, Новосибирск. Или вы полагаете, что наш город может выйти на лидирующие позиции в проявлении преступности по России?
Никогда и нет! «Дорожное дело» – это отдельно взятое уголовное дело в отношении конкретных людей. И если вы помните, среди этих людей был всего один чиновник. Несмотря на то, что «Новгородавтодор» является государственным предприятием, это все-таки больше бизнесмены, а не чиновники. Я думаю, на этом вопрос по дорожному делу можем считать закрытым. И говорить о том, что, расследовав одно уголовное дело в отношении одного человека, можно поставить точку в борьбе с конкретным видом преступлений – невозможно. Петр I головы рубил за взятки, что не мешало существовать его ближайшему помощнику в роли одного из величайших крохоборов императорской России.
Послереволюционный период и, я бы так сказал, додемократический, охарактеризован мегажесточайшими мерами ответственности. Вплоть до применения высшей меры наказания за определенные хищения. 93-я статья УК РСФСР «Хищение государственного имущества в особо крупном размере» подразумевала смертную казнь. Что не помогло искоренить коррупцию. В 1984 году был расстрелян директор гастронома «Елиссевский» Соколов. Ветеран Великой Отечественной войны, орденоносец. Никто не посмотрел, не пожалел, расстреляли, чтобы все об этом знали.
– А что происходит сейчас?
– Закон ужесточает ответственность за коррупционные преступления. Также применяются относительно новые понятия – «посредничество в даче взятки», «предложение или обещание дачи взятки». Это относительно новые вещи, которые появились в последнее время внутри конкретной статьи. Применяется понятие «кратность штрафа» по отношению к сумме полученной взятки, которая увеличивается в 10, в 40, в 70 раз с учетом санкций статьи и так далее.
Отвечая на ваш вопрос о новых делах, которые могут быть возбуждены, скажу – жизнь государства невозможна без ее охраны. Наша работа и работа оперативных подразделений наших коллег из Федеральной Службы Безопасности или внутренних дел никогда не останавливалась. Те или иные разработки как проводились, так и проводятся. И вопрос реализации всегда отдельно обсуждается в каждом конкретном случае.
Если мы говорим об этом годе, то некоторые чиновники утеряли свой статус: вышли на пенсию, просто закончили трудовую деятельность. Но тем не менее это не исключает их привлечения к ответственности. В 2017 году у нас были возбуждены уголовные дела в отношении бывшего сенатора Новгородской области по фамилии Кривицкий, в отношении бывшего вице-губернатора Бойцова. В настоящее время эти дела расследуются, в суд они пока не направлены для рассмотрения. Все уже неоднократно освещалось в СМИ. Но, безусловно, есть и сведения, составляющие государственную тайну.
Что касается громких уголовных дел, то цель правоохранительных органов – не выявление резонансных преступлений или весьма известных фамилий, а в принципе борьба с преступностью.
– В нашей стране традиционно считается, что суды находятся на стороне обвинения, поэтому количество оправдательных приговоров мало. Мне, как человеку не из системы правоохранительных органов, кажется, что здесь нарушен баланс. Не кажется ли вам, что ваша работа «борца с коррупцией» априори поддерживается государством и судом, а истина иногда бывает в суде совсем не такой. Нет ли предрасположенности, что если коррупционное преступление – то всё, амба, человека точно посадят. Оправдательные приговоры по коррупционным делам были?
– Был один оправдательный приговор в этом году. Уголовно-процессуальный кодекс предусматривает несколько решений, которые влекут реабилитацию человек – полностью или частично. Смысл их один и тот же, только название разное. Оправдательный приговор, прекращение уголовного дела, отказ от обвинения... Итог один и тот же – гражданин признается невиновным в преступлении, которое ему предъявлялось.
Но давайте начнем с самого начала. Есть мнение обывателя, чья жизнь не связана с правоохранительной деятельностью, который не может квалифицированно высказаться о работе системы изнутри. И как-то я слушал интервью одного солидного чиновника от генеральной прокуратуры. Он сказал: «Я не понимаю, чем вызвано удивление общественности, тем более такой, как СМИ, низким количеством обвинительных приговоров».
А для чего создана система органов предварительного расследования, куда включается отдельно дознание и отдельно следствие, надзорная функция прокурора за законностью расследования или соблюдение конституционных прав граждан при осуществлении уголовного судопроизводства? Почему СМИ не хотят углубиться в эту проблематику и рассказать гражданам, сколько уголовных дел прекращается на стадии расследования, сколько прокурор раз не дал согласия на возбуждение уголовного дела независимо от категории – будь то в сфере противодействия коррупции, общеуголовной или экономической направленности? Еще раз говорю: для этого и существует этот сложный механизм.
Почему в судах так мало оправдательных приговоров? Потому что в суд идут те дела, в которых нет сомнения ни у следователя, ни у прокурора относительно виновности и доказанности вины конкретного человека, которому предъявлено обвинение. И это не исключает последующее реабилитирующее решение суда, потому что мы все равно знаем, что в тех делах, где суд вынес реабилитирующее решение, они точно так же были расследованы, были санкционированы прокурором, а именно прокурор утверждает обвинительные заключения по уголовным делам и дает возможность последующего направления. Вот чем это объясняется. Для этого и работает огромное количество чиновников в погонах – чтобы не было этих оправдательных приговоров.
Что касается работы следователей и прокуроров: опять же заглядываем в федеральный закон, который называется Уголовно-процессуальный Кодекс России, в котором написано, что следователь, дознаватель и прокурор являются стороной обвинения. По большому счету, законом предопределена их функция. Тем не менее не стоит забывать, что и следователь, и прокурор делают все для установления истины по делу.
– Нас еще в школе учили, что прокуроры заботятся о законности.
– Абсолютно верно. Прокурор осуществляет надзор. Мы сейчас не расследуем уголовные дела. Эта функция уже 10 лет как исключена из деятельности прокурора.
Что касается решений судов, то невозможно говорить о предвзятости суда при отсутствии конкретных фактов, когда мы можем публично обсудить конкретное решение, которое было не просто оспорено в установленном законом порядке, но и ему была придана огласка, что это было незаконное решение. Независимость суда – один из столбов законности на территории России в том числе, который мы не ставим под сомнение.
– Задам еще один обывательский вопрос: превалирует мнение, что коррупционные дела на порядок сложнее, чем мелкая уголовщина. Это так?.
– Это тоже абсолютно неправильный подход. Если говорить о конкретном уголовном деле, то что сложного в расследовании факта получения взятки инспекторам дорожно-патрульной службы от водителя, когда водитель готов передать взятку, а инспектор готов ее принять? Что здесь сложного, если эти факты установлены?
С другой стороны – расследование более сложного дела, типа «дорожного дела». Сложная структура, сложный механизм хищения бюджетных денежных средств… Преступления было совершено в организованной преступной группе. Там присутствовали представители власти, причем на очень высоком уровне. Там присутствовали коммерция, бизнес, без которых невозможно исполнение определенной работы, там присутствовала «прокладка» в виде государственного предприятия.
Сложность конкретного уголовного дела исходит из обстоятельств совершения преступления или преступлений. Если традиционно говорить, то коррупционные преступления связаны с хищениями, а это все таки денежные потоки, денежные массы. Это не 20 рублей. Все исчисляется более серьезными суммами. Здесь присутствуют элементы экономики. Так если мы говорим о налоговых преступлениях, то это категория одна из самых сложных для расследования.
– Имеет ли смысл профилактика коррупционных преступлений?
– Та система федерального законодательства, которая сейчас применяется, в целом направлена на профилактику коррупционных проявлений и преступлений в частности: от основного закона о противодействия коррупции, принятого еще в 2008 году, до федеральных законов, которые приняты в развитие идеи противодействия коррупции.
– Но не прокуратура же должна заниматься профилактикой?
– Не только прокуратура, нет. Этот закон распространен не для того, чтобы прокурор его применял, а чтобы его исполняли в принципе.
Если предупредить ситуацию, то можно лишить чиновника возможности совершить преступление на государственной или муниципальной службе. А еще у нас есть такой серьезный инструмент, как увольнение в связи с утратой доверия. По большому счету, это черная метка. При такой формулировке возможность попасть обратно в органы муниципальной или государственной власти или госучреждения практически исключена.
– Мы очень часто сообщаем о горячих линиях, которые проводит прокуратура. Бывает ли, что после горячей линии или анонимного сообщения начинаются реальные дела?
– По горячим линиями у нас не было фактов возбуждения уголовных дел.
Некоторые граждане думают, что сообщают о коррупции, но это не так, это не обязательно коррупция. Заявления граждан редки.
Хотя у нас есть в практике такой случай: в 2015 году было достаточно серьезное заявление юридического лица о, на их взгляд, незаконной деятельности конкретного чиновника в конкретном государственном учреждении. Связано это было с выдачей определенных разрешительных документов или их невыдачей, что парализовало работу юридического лица. Была совместная проверка. Мы привлекли специалистов в области бухгалтерского учета. Одновременно коллеги из МВД, из подразделения, занимающегося экономической безопасностью и противодействием коррупции провели проверку. Ее результатом стало возбуждение уголовного дела, его расследование, направление в суд и вынесение решения.
– А кто это был, если конкретно? Мы же можем говорить об этом.
– Да, приговоры уже состоялись, это были события 2014-2015 года. Дело касалось работы областной ветстанции и двух их руководителей. В конечном итоге суд согласился с выводами органов расследования и вынес обвинительное решение. В нем была признано злоупотребление должностными полномочиями.
– Я очень часто слышу о коррупции внутри крупных корпораций, частных компаний, там, где происходят конфликты каких-то бизнес-интересов. Самая стандартная ситуация: в гипермаркет приезжает менеджер какой-то фирмы, дает «на лапу» местному менеджеру среднего звена, и его минералка в результате стоит посреди зала. Или вы этим не занимаетесь?
– Если рассуждать просто, чтобы это было понятно читателю, то да – это деятельность коммерческого предприятия. Есть должностные лица коммерческих предприятий: служба безопасности, менеджеры, руководство.
Но в Уголовном кодексе есть и специальная глава, определенная категория преступлений. То есть понятие «превышение служебных полномочий» существует в двух видах: есть должностные преступления, которые применяются в основном к работникам органов государственного управления, а есть понятие незаконного использования своих служебных полномочий в коммерческой деятельности.
Есть понятие «взятка», а есть понятие «коммерческий подкуп». Это одно и то же с точки зрения исполнения. Например, обычный фермер с фермерским хозяйством, который готов в сетевой магазин поставлять плоды своего труда. Но ему не попасть на прилавок этого сетевого магазина, потому что там все заполнено белорусской или голландской картошкой.
Чтобы попасть в этот бизнес, он вынужден идти на сделку с совестью и на совершение преступления. Напомню, мы говорим о коммерческом подкупе. И тот, кто берет эти деньги, и тот, кто их дает, несут уголовную ответственность по аналогии взяткодатель и взяткополучатель. Ответственность по закону несут все участники этой цепочки.
– Но что-то не слышно об этих делах. Я вот в Новгородской области такого не припомню.
– В первом полугодии или начале второго было рассмотрено одно уголовное дело. В мае мы направили его в суд. Это дело в отношении одного из предпринимателей, который нашел способ заработать на участии в аукционе. Своему товарищу по коммерческому цеху он предложил: «Ты мне даешь определенную сумму денежных средств, а я отказываюсь от участия в аукционе, ты его выигрываешь». Это было все выявлено, установлено, возбуждено уголовное дело. Фигурант дела осужден.
Также расследовалось в 2015 году уголовное дело, связанное с коммерческим подкупом в Боровичском районе, где была дана соответствующая оценка одному из руководителей местных электрических сетей. Он нашел способ зарабатывать денег предоставлением определенных услуг. Это не государственная организация, это коммерческое предприятие.
– А если бы к вам обратился менеджмент этих предприятий, какая-нибудь чисто новгородская торговая сеть, например, и попросил бы он научить его бороться с коррупцией мелкого уровня в своей среде? Прокуратура готова такую помощь оказывать?
– Да. Это правовое просвещение. Любая наглядная агитация – это уже правовое просвещение, даже листовка органов внутренних дел, где говориться, куда заявить, если вам предлагают контрафактный товар.
Что касается действия крупного предприятия, то не красит торговую сеть, если она зачем-то обратилась к прокурору. Она должна быть развита, ее сотрудники читать законы, иметь юридическую службу. В законе о противодействии коррупции есть соответствующая статья – 13.3, меры, которые предпринимают организации с любой формой собственности, направленные на противодействие коррупции. Некий объем определенной документации, инструкции должны быть разработаны в каждом учреждении, подверженном коррупционным рискам. Эти риски касаются крупных предприятий, осуществляющих свою деятельность, например, в сфере здравоохранения, поставки товаров, дорожного хозяйства, строительства. Ведь многие предприятия существуют только на муниципальных и государственных заказах. А использование этих бюджетных денежных средств неизбежно связано с коррупционными рисками, как для чиновника, так и для предпринимателя.
Если все-таки такая необходимость возникает, то двери наши открыты. Обратиться к нам и получить соответствующий ответ можно. У нас проводятся выездные приемы, куда может обратиться и представитель бизнеса, и обычный гражданин. В том числе и за разъяснением.
– Ведется ли какой-нибудь учет ущерба от коррупции?
– Конечно, да. Если оценивать еще не подведенные итоги года, то это уже 61 с небольшим миллион рублей.
– До неприличия приличная сумма.
– Это те деньги, которые учтены при расследовании уголовных дел по преступлениям коррупционной направленности. Это ущерб. Но сумма взятки – это не ущерб. Это нечто иное, связанное с денежным выражением. Ущерб в этой сфере чаще всего связан с хищениями, мошенничеством, растратой, присвоением денег. Иногда можно услышать, что чиновник получил крупную взятку, цена которой может имеет шесть нулей, но это не причинение ущерба. Тем более, если обе стороны еще и договорились об этом.
Фото автора.
